|
|
Продолжение
повести: Уникум, мечтавший о Безработице Часть 3, 1-е
издание, неиллюстрированное |
|
|
Часть 1 1. Вступление. Часть 2 5. Тайна. 6. Опора
души. |
Часть 3 Часть 4 10. Предмет вне формальных аттестаций. 11. Защита по... 13. Выводы
для… |
|
|
Для мечты награды выставок и грамоты, получаемые каждый год, не были
"ступеньками". Нет, это как бы "сыпалось на голову" само
собой. Для мечты желание учителей увидеть тебя медалистом школы – тоже не
имело значения. И Семён пренебрёг настойчивыми советами мудрых учителей,
чтобы оценками "подтянуть" медаль. Только пересдать одно сочинение…
Наверное, чьи-то медали так и делались. Да не нужна ему показуха! И нечестно так! "4" – это хорошо. А всё лучшее пишется не на оценку. Обычный Аттестат. Выпускной бал школы № 9. Пригласительные билеты на
бал всему классу прилежно и "по-типографски" нарисованы его рукой. Легли
в альбом последние школьные фотографии. С "журавлиной тоской" он объехал на велосипеде весь город и
пригород, парки и рощи. За стеклом серванта на долгое ожидание застыли модели
самолётов и самоходная баржа с электромотором. Не доделано радиоуправление…
Над кроватью замер планер. В подвале дома и на стенах кладовой оставались
остовы пяти недостроенных самолётов. Он знал, что настоящие самолёты уведут
его отсюда надолго… Бах! И тем же летом
Семён "недобрал полбалла" на рывке в ВУЗ. И друзья тоже. И все трое были
рады остаться опять втроём, втроём пошли токарями на химкомбинат. Этот год тоже стоит отдельного рассказа. В этот год Семён впервые
серьёзно схватился с административной и юридической несправедливостью
"системы". Только что получивший 3-й разряд молодой токарь-универсал не выполнил
план. Всего на горсть шайб. После школы и зарабатываемых денег было
достаточно. Какой ещё план! Из-за двух десятков колечек
депремировать целый цех? Да вы с ума сошли! Люди столько сделали! А что
изменится, если шайбы я "дорежу" завтра? Завод встанет? Да они
после сдачи уже неделю в кладовых лежат! Теперь из-за него по правилам “Кол.
Договора” и "бригадного подряда" (которых он и не видел, и не
подписывал) бригада, смена и цех должны были лишиться премии, сняты с
соцсоревнования. Если бы предупредили заранее, он бы остался и после работы,
чтобы наточить недостающее "до плана" количество этих простых
колечек. Но уже "закрыли наряды". Для их "спасения" надо
было подписать фиктивные "накладные" для зачисления на себя работы,
которую выполнил другой токарь. "Обычное" для многих на РМЗ дело. Но бесчестное, мерзкое.
Коренастый, добродушный и пожилой, как отец, мастер, живший с Семёном на
одной улице, был очень настойчив. Профорг, свободно работавший на любом
станке и бывший одним из кумиров Семёна, к ужасу правдивого комсомольца,
поддержал это бесчестие. "Надо!". "Для общей пользы"!.. Принуждение к бесчестию, как и его оправдание – были отвергнуты.
Зачем мне присваивать чужое? Я и так хорошо работаю. Дополнительно поощрить
обогнавших в соревновании – хорошо. Но депремировать целый цех, так много и
хорошо сделавший, за горсть не бог весть как срочно нужных шайб?!? Великое своими примерами слово "Надо!" прозвучало призывом
совсем не к доброму, и не к честному делу. Ишь, чего придумали! Чужое
присваивать, бумаги фиктивные лепить! Для "пользы"! Люди, так много говорившие о правде и чести, о
справедливости и героизме – молчали и не противились бесчестной
"необходимости", возведённой в порядок… В уме ли вы, коль вините за желание остаться честным?! Это коллективное
помрачение или коллективное предательство? А ведь нетрудно опытному человеку узнать и коллективное
уголовное преступление - принуждение с использованием служебной зависимости и власти к
приписке, к созданию фиктивного документа… Бригада и цех были из-за него незаслуженно наказаны депремированием.
А с другой стороны – и поделом! Система, принуждающая к открытому и осознанному бесчестию
целые коллективы,
пусть с пустяка, как и незаслуженно наказывающая целые коллективы за их
честно живущего индивида, – эта система стала отвратительной, враждебной. Предательство принципов порядочности и чести, которым учили с детства,
навязывалось от лица администрации, государства. И от лица профсоюза,
"школы коммунизма"! Это было потрясением. В "общую
тетрадь" он записал: На десять тысяч честным был один, Когда
Датчанин с Англии брал дань. Сейчас
мошенник всюду господин, Хоть
коммунизм почти, куда ни глянь. Оказалось,
существует много поводов и способов и для принуждения к подлости, и для её
оправдания. И все доказывали, что это всё – "законно"! !?? Непорядочность не может быть "законной"![1] Юноша сделал правильный вывод: Любое стимулирование к достижениям
должно быть защищено от злоупотреблений и фальсификаций так, чтобы само
злоупотребление стало опасно и невыгодно потенциальному злоумышленнику. Жаль, что у юристов нет пока такой простой формулы. Надо разослать. Надо добиться этого! Пусть примут! Включить надо это
в перечень Проблем. Потом. А сейчас? Нет, сейчас я прав! А об их "колдоговорах"
и "подрядах" они обязаны были подумать сами! Пусть задумаются
теперь, пусть изменят! Не должна эта нечестность тянуться вечно! После довольно абстрактной школы Средней Школы и "школы
комсомола" это был настоящий экзамен жизни, когда против тебя все
"нормальные люди". Они учат и говорят о чести, а принуждают к
бесчестию в реальной жизни. "Ради дела", "для твоей и нашей
пользы". Ведь это повторили не только в цехе, в профкоме и в “комсомоле”
завода, но и в горкоме комсомола и профсоюза! Подлость любит благородные маски. В этой тихой схватке тридцать лет
назад Семён совершил свой первый гражданский подвиг. На глазах у всех учивших его
честности и чести. С молчаливого согласия
трусов творятся все преступления мира. Он прочёл об этом
в школе, совсем по другому поводу. И вот, "извольте на себя примерить". В школьных сочинениях по литературе принято было писать "так
поступил бы каждый". Но важно, что так не поступали ни "каждые", ни
многие. Вот такие только "единицы". Может, вообще – один. И этим же
обществом он же был осужден за честнейший поступок. "Береги честь смолоду" – всегда напутствовали отец и мать.
Он помнит. А что же эти?… Мир не дрогнул… Депремированный народец "утёрся", и подлые
правила не изменились. "К добру и злу постыдно равнодушных" Семёну не было жаль. Но… Где граница между обязанностью учителя вырастить порядочных граждан и
ответственностью
общества за нанесение морального увечья порядочным гражданам непорядочным
поведением государства и общества? Где их мера? Где границы и мера ответственности законодателя, не создавшего
механизмы исполнения декларативных норм закона, не облёкших красивые "правила
жизни" в формулу исполнимого закона? Где ответственность прокуратур, десятилетиями не вносящих
предложений по созданию норм и "механизмов" безусловного исполнения
законов, норм и механизмов неотвратимости наказания за преступления? Что это за химерная
инстанция фиктивного, неэффективного, безответственного надзора? Никто не мог и не хотел схватиться с государственной машиной.
Казалось, что она сложена из отдельных людей, которых мы же "туда"
выбирали… И какими чуждо-враждебными, холодно-непонимающими становились эти
люди "там"… Токарь Маленков дал себе слово эту "машину" переделать,
разобрать, сломать, победить. Размеры этой махины он пока не совсем
представлял. Но менять этот мир действительно было НАДО! И если не я сам, то кто? К слову, "Колдоговор" он преодолел частично спустя только
15 лет, на МПКБ "Восход". Как случай, а не как систему. Опять один
на глазах у всех и без поддержки "масс", так любящих поговорить о
справедливости и чести. Систему надо было менять… Почти следом за этим жизнью был дан следующий
жестокий урок. Сосед по станку испортил Семёну одну из
партии заготовок для тяжёлых нержавеющих шпилек, постучав в своём станке
"железякой" и забив вмятинами центровочное отверстие шпильки. И
незаметно подложил испорченную им шпильку обратно в стопку годных. Партия
серийных деталей делается любым токарем машинально. Взял следующую шпильку, не
разглядывая, вставил, завернул "центра". "Забитую"
шпильку вырвало из "центров" при нарезке резьбы… Не в глаз, не в висок, а в лоб… Отметина судьбы. "Рождённый гореть, не тонет"… Семён получил
"только" сотрясение мозга. Сосед честно признался. Умысла не было,
недомыслие вполне взрослого "недоросля". И опять "для общей
пользы" происшествие как ЧП оформлять не стали (иначе опять будет
депремирование цеха, хотя виноват один начинающий токарь перед другим
начинающим). Не оформили "больничный лист", хотя под чубом наложили
два шва, скрыли от родителей, перевели на две недели "на лёгкий
труд". С дикой головной болью надо было по часу "в один конец"
и, как правило, стоя, в давке, на автобусе ехать на работу, где его мучили
головокружения… Двужильный был мальчишка. Сейчас не все, но скажут – подлецы, садисты, крохоборы. А тогда…
Тогда требовали героизма для спасения премиальных денег для цеха, для сотни
семей. Государство преступными правилами понуждало к преступлениям для
"выживания", для удержания честно заработанного, топило интересы и
здоровье своего будущего Таланта, вредя ещё ста семьям… А в целом, Семёну продемонстрировали ещё один вид согласованного и
коллективного предательства, воспитанного массово государством, строящим общество
социальной справедливости. На фоне идеалов социализма правда жизни имела кощунственный и
циничный оскал. Просто нагромождения кощунства над идеалами. В мирное время и в "бытовых" условиях требовались
героические усилия, потому что "большинство",
"нормальные" вели себя преступно и к закону, и к идеям, и к людям. К себе. К своему
будущему. Зачем тебе слепая вера, человек? Ведь достиг ты многого в науках,
поднял уровень образованности "рядовых". Были ли законы, обязывающие защищать законные интересы потерпевших?
Были. Ст. 113 УК РСФСР (истязание, до 3-х лет тюрьмы), ст. 114
УК (неосторожное телесное повреждение, до 1 года тюрьмы), ст. 1521
УК (приписки и другие искажения отчётности о выполнении планов, до 3-х лет тюрьмы), ст. 170
УК (злоупотребление властью или служебным положением, до 8 лет тюрьмы), ст. 175
УК (должностной подлог, до 2-х лет тюрьмы), ст. 196 УК. (подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, штампов, печатей,
бланков, до 5 лет тюрьмы). Можно было
наказать за невыполнение защиты? Нет. Ст. 189 УК РСФСР (укрывательство преступлений) и ст. 190
УК (недонесение о преступлениях) не включали наказания за преступления по ст.
113, 114, 1521, 170, 175 УК и
ст. 196 УК, т.е. позволяли их совершать и скрывать безнаказанно! Что же это за законы такие? Они не гарантируют справедливость! Что это за
"народная демократия", где за словами о власти народа стоит только
власть чиновников? Что это за социализм, где зовущий следовать за идеями не живёт по
этим идеям? Идеи-то тут не при чём. При преступном управлении криминальные
государства носят часто "демократические" наряды. "Театр
жизни"… Любите справедливость, судьи земли. А вы, граждане, не откладывайте в долгий ящик проверку делом благих идей
и норм. Внедряйте их ежедневно! Каждым своим днём жизни! Иначе в долгий ящик
задвинут вас самих… Тогда этот молодой Индивид сказал: пора, наконец, официально
создать Перечень Проблем. Как исследование, как результат Знания ситуации. Проблемы приходят и уходят. Проблемы и
их Перечни
составляем для человека, района его жизни, для страны… Ещё Шекспир устами
Гамлета сказал, что Нет ничего ни хорошего, ни плохого; Это размышление делает всё таковым. Хотя старейшая
сага о Гамлете датирована около 1200 года, и философских мыслей об этом не
несёт. Но Некрасов подтвердил мысль Шекспира: Так ведь в мире людей – есть! И знаний "школьной классики"
не хватит, чтобы описать их и разобраться! А дорога жизни, вот она, потекла,
и требует нешкольных решений. Ты веришь в "компромисс" с хамелеонами, которые только что и
тебя, и честь предали? Проблемы иногда "кажутся" и "создаются на пустом
месте". Где их быть не должно. Искусственно. Кому это выгодно? Проблемы имеют свойство повторяться. Проблемы прошлого искусственно
воссоздают (и
сегодня) и модифицируют те, кому это выгодно. Это же умышленное
причинение вреда
людям чиновниками в органах управления государством и предприятиями. Это и
работа мошенников под флагами разных (порой благих) организаций. Одиночек и
шаек. Государство – регулятор злого и доброго в обществе. Государство – создатель
законов, решений, стимулов. Познай законы и реальное поведение людей в
государстве, и ты разложишь правду и ложь его. Но стать перед фактом - мало. Должно быть эффективное решение к переменам, к
лучшему. Каталог Проблем и их Решений спасал бы от повторного
"наступания на грабли", был бы одной из энциклопедий жизни
общества. Он полезен, его надо создать. И как Завещание всем живущим вослед. И из этого перечня можно выбирать Проблемы для решения Сегодня и
Завтра (временные и долгосрочные). Или в будущем, когда малоактуальное и
(или) пока нецелесообразное сегодня – "дозреет". И создавать механизмы решения (устранения) Проблем. Создавать
механизмы, исключающие повторение и накопление Проблем, Механизмы
Поступательного Улучшения жизни, тематические Обзоры и Архивы по решению
аналогичных и схожих проблем. Мировую Энциклопедию Управления Государством и
Обществом. Энциклопедию эффективного Управления. Пособие по
"ненаступанию на грабли" при движении к благой цели. На этой энциклопедии люди будут учиться отличать
наивных от злоумышленных, отличать и устранять "лохотроны", искоренять
организованную преступность во власти и "уличную". На этом Перечне Проблем должно строиться эффективно
действующее Законодательство и План работы законодателей и Правительства. Токарю ясно, как пишут ему план. А как пишут план писателям законов?
И пишут ли? Наивное письмо пошло в горсовет и в правительство. Токарь заложил
Проект сотен докторских диссертаций в вопросы письма, в свой проект и в свой
План Жизни. Ему даже не ответили. Мало ли что напишут дети взрослым и мудрым. У
них есть свои Планы, циркуляры, оклады. Зачем им ещё морока? Получена
очередная горькая пилюля пренебрежения. Их впереди будет ещё так много… Это потом он узнает, что есть строгое Положение "О
порядке работы с обращениями граждан". Потом он узнает, что и это
Положение, и сотни других попираются, как и законы страны. Даже если они
содержат предложения для блага страны и её народа. Попираются властью, "народной" властью, от имени
и по поручению. С издёвкой уверенных узурпаторов. А если "письма граждан" содержат сведения о
преступлениях,
то их, вопреки требованиям УПК, не регистрируют как заявления о
преступлениях, и в трехдневный срок по ним не открывают Дел. По
"Положению" их проволокитят месяц и дадут "отписку". Это мощный канал
сокрытия преступлений и укрывательства. "Всё во имя человека, всё для блага человека". А на деле?
Потом, когда осмелели во времена "перестройки", добавили к этому
лозунгу: "И мы знаем имя этого Человека…". Коммунисты шутили ещё смелее: "на всех благ не хватит. Не
коммунизм пока". И делили созданные всем народом блага среди
"авангарда", в котором тоже многим ничего не доставалось. Идею систематизации и планового устранения недостатков в
законодательстве, в производстве и в других сферах жизни он дерзко предложит позже
Верховному Совету и Правительству в 70-е, 80-е, 90-е годы… Он не верил, что
за него и без него подумают и сделают сами "как надо". Но он наивно
верил, что его мысли прочтут, оценят, внедрят во благо всем. Перечень
Проблем, как и повод для его создания, и система их решения были уже много
серьёзнее и длиннее. В театре жизни с решением многих проблем Семён предлагал
сократить и число комедиантов, "бюджетных
чиновников",
затраты на которых превышали зарплаты зарабатывающих в сфере производства.
(Ведь и сейчас так!) Что-то не спешат отцы-командиры себя сокращать. Ни тогда, ни сегодня.
Многократно повторяя "незаменимых нет", они себя-то считали
незаменимыми. В лукавую душу не войдёт
премудрость и не будет обитать в теле, порабощённом греху. Если ты прочёл идеи и понял, поддержи их. Завещание написано. В твою
пользу, живущий. Загляни в таблицу в конце книги. В неё
собраны идеи, чтобы их легче охватить, выбрать. Добейся исполнения
завещанного для блага твоего… В очень средней советской "средней школе" не было
факультативов по экономике и управлению производством и государством. В его
"георгине увлечений"[2] явно не хватало этих
лепестков. "Школьные годы чудесные" мчались к концу, и
надежд на приобретение этих "лепестков" не было. Этому надо было
учиться. Чтобы быть принцем хоть для одной девчонки, надо научиться
управлять страной, чтобы в ней было уютно и без революций возмущённых
подданных. Но
специально в "институт управления" он тогда учиться бы не пошёл.
Там тебя научат быть винтиком в большой и преступной машине. Нужна была
свобода и честный выбор в том, что ты делаешь. К свободе тянуло интуитивно. Он мечтал быть лётчиком. Казалось, лётчик свободен более всех других.
По крайней мере, – в небе. Он хотел бы быть также обучен наукам и искусствам, и оказаться
свободным как Гамлет. Он бы уж не слонялся бы в сомнениях и в ожидании венца!
Он учредил бы "Колледж Генераторов Идей" и "Академию
Генераторов Идей". Что толку читать слова и клевету? Издал бы Энциклопедию
Идей мира,
Историю государств и народов. Создал бы Клуб, школу, Академию Талантов. Собрать бы таланты в Совет Страны вместо сползшихся туда
карьеристов! Вся Дания не больше, чем Тульская область. Вот бы это сделать! У
Гамлета кроме шпаги ничего не было! Библиотека и то не его, королевская. А у
Семёна пока – и того меньше. Переписываться со школьником из ГДР о погоде и занятиях – было
скучно. Найти бы по переписке Гамлета! Но то ли цензура, то ли ведающие
"дружбой народов" дяди мешали, то ли Гамлеты вымерли, –
единомышленник не находился. 1968 год. "Пражская весна", расстрел мирной демонстрации
перед горкомом партии в Новочеркасске… Сын "зелёный" и горячий,
решивший доказать несправедливость трудовых отношений в СССР… Неискушённые
попытки сменить действующие порядки на честные. Мальчика
берегли от рассказов о мясорубке Революций, 30-х годов, войны. Берегли от
преждевременной горячности и озлобленности, от появления трусости перед
адской машиной государства и его гражданских правил. Берегли, но этим
обедняли и его опыт. Но борьба за справедливость могла ведь поглотить сына
чиновничьими мясорубками. Какая буря чувств была в душе родителей?! Это стоит, может, отдельного рассказа. Но
имеющий уши да услышит! Ему и этого достаточно. Поэтому помяну ещё только
одну из трагичных сцен финала "заводского" года. На призывной комиссии в "непобедимую
и легендарную родную Армию" весной 69 года лётчики были не нужны. По
крайней мере, в Новомосковске. На комбинате они тоже были ни к чему. Друзья
были отличниками ГТО и ГЗР, по направлению завода окончили курсы мотористов
торпедных катеров. Хотя и моряки химкомбинату тоже были не нужны. Разве что
рыбу ловить в малом местном водохранилище. Но… Набирали артиллеристов. И майор, председатель медкомиссии военкомата,
предложил, "чтобы избавиться от недостатков" для зачисления в
лётчики (!) одному и другому – вырезать гланды (то бишь – миндалины в горле),
третьему – вырезать аденоиды. С направлением военкомата друзья сразу явились
в хирургическое отделение горбольницы, сообщив домашним уже о назначенных
днях операций. Для мечты – хоть голову на отсечение[3]. И до отсечения было недалеко. На операцию Семён, по счастью, попал к
уважаемому всем городом хирургу. Гланды – операция пустяковая, а доктор очень
занят. Пришлось на три дня замешкаться. Шёл дождь. Семён наклеил на смоченное
водой стекло окна палаты лист бумаги, рядом из смоченных водой бумажных лент
склеил на стекле визирную рамку, выделил пейзаж химкомбинатовских
нагромождений. И родился панорамный пейзаж. Горизонт в ажурных переплётах труб и
цехов, в сказочных шлейфах дыма. От него веяло холодом, тревогой, какой-то
тоской. В пяти минутах от счастья полёта в лётную школу – какая-то
безысходная тоска… Может быть, дело в дожде… Операция должна была быть скоротечной. Чик, – и всё. Смущала
"маленькая толпа" молодёжи в белом. Семён ещё не знал, что так
"на живых образцах" учат студентов. Доктор доверительно один на
один с тобой. Где-то рядом ему ассистирует медсестра. Глаза и лицо закрыли
марлевой маской. Надрез, крючок впился в ткани миндалины, треск отрываемых тканей, – и
профессор зачертыхался, затем поочередно приглашались студенты, разглядывали
горло… Поучительный случай. Им повезло. Оказалось, через гланду прошла вена.
Будь хирург менее опытен и менее осторожен, то, перерезав её, кровь уже
остановить он бы не смог. Вернулся бы Семён домой холодненьким, с натюрмортом
химкомбината на гробу. Но "рождённый гореть – не тонет". "Урок
студентам" прошёл успешно, хотя глотание собственной крови, пока тебя
показывают, перетягивают вену, опять показывают, потом окончательный
"чик", потом следующую гланду так же…, – показались вечностью. Маленький пост, стрептоцидовые пудры на швы, потом кашки, … Вот уже и
заговорил… Вот вылетишь из больнички, и полетишь… У мечты – лучшие из
крыльев… А придя через месяц в военкомат… А придя через месяц в военкомат, готовыми к полётам, они услышали от
того же улыбчивого майора, что после этих операций в лётчики уже не берут. Никогда. "Вы, ребята, не так меня поняли"… Да поняли мы тебя, подонок… Если бы не лучший хирург города, то твоя
шутка могла бы быть последней в жизни талантливого юноши. Но его мечту ты всё
же зарезал. Даже школьник понимал бесполезность обжалования действий офицера
медкомиссии. Единственные документы – направление медкомиссии, описание
предоперационного состояния – были в больнице. Копию или выписку можно было
получить только "по запросу", который могли дать только
поликлиника, военкомат, суд, прокурор. Как же, так тебе и дали… А
единственным доказательством напрасности операции, без которой живут
большинство владельцев миндалин, были сами удалённые миндалины. Найди теперь
их! Важнее было и условие (операция ради направления в авиашколу),
которое, конечно же, на листке направления медкомиссии не вписывалось. Из
артиллеристов не вырастить лётчиков, а крылатых мечтателей превратить в
артиллеристов – запросто! Кажется, многоопытным государством всё
продумано во вред человеку и в пользу преступникам всех мастей. Тогда чьё оно,
государство? А можно ли вообще поверить, что накажут офицера военкомата за
школяра? И как? Чем можно компенсировать отрезанную мечту? Список достойных осуждения проделок комиссий военкоматов – не тема
этой книги, его когда-нибудь издадут комитеты солдатских матерей… Это была третья за год встреча с предательством и коварством
подлеца на авторитетном государственном посту. Вот густо смазала жизнь по нежному
романтизму юности! Воспалённые миндалины бывают у всех. Это их роль. Но из-за простуд не
гонят под нож. Убрав "ворота" горла, миндалины, ему уже на всю
жизнь подарили и новую проблему – фарингит… А главное, –
отрезали мечту о полётах… "Дворового" хулиганистого Женьку Абрамина взяли в армейскую
"аэродромную прислугу". Поближе к мечте. Но в Польшу, далеко от
дома. Подальше от такого дома. И в этот проклятый город он уже никогда не
вернулся. Вовка Авдохин попал тоже рядом с аэродромом. Радистом в Германию.
После армии Володя окончил всё же химинститут, но уехал с женой в Орск… Заторопился и Семён. Его вызывал директор РМЗ, беседовал, искал
способ заинтересовать и оставить необыкновенно способного и шустрого токаря.
Он "чувствовал" кадры. Но парню "была мала кольчужка".
Перспектива работы токарем была ясна, доля обретённого опыта и освоенных
станков ничего не меняла. Предавший его коллектив удержать уже ничем не мог.
Спасибо за науку! Прощайте! А подрезанные
крылья мечты звали всё же летать и творить, создавать крылья другим… Видно,
бурый медведь Наступил
мне на ухо, – Не
могу я так петь, Как
весенняя муха, Не
могу я нести Свою
песню на крыльях… –
Хватит чушь-то плести! –
Сказку ж делают былью! Я
хотел бы летать В
небе мал-жаворо'нком, С
высотой обретать Голос
чистый и звонкий. Но
хочу и орлом Я
попробовать силы И
Победы над Злом Дать
для Родины милой. Чтобы
к близким, родным Вновь
вернулося счастье, Разрослось,
и над ним Не
кружили напасти. А
пока уезжать Предстоит
спозаранку, Где
мой меч-кладенец? Где
моя самобранка? В
чистом поле чудес Не
нашёл я пока. В
Школу Высшую влез, Подучусь.
Далека Та
тропа к небесам, И
к полётам, и к песням, И
к Победам… Но сам Доберусь,
хоть враг тресни. И
построю я сам Самолёт
свой упрямо, Поднимусь
к небесам И
найду там для мамы Ключ
от счастья её. И
ко всем честным людям Я
пошлю на жильё. Я
смогу. Пусть
так будет! Токарь стал студентом МАТИ. Московский авиационный технологический.
Это было тоже ближе к мечте. Было, правда, предложено и направление в Киев, в командное училище
ВВС. Но Семён уже знал, что это "извинительный жест" и очередной
обман, т.к. летать после операции на горле – не дадут. Прокатишься. Может,
поостынешь. И вернёшься. Но если не летать, то хоть строить самолёты! Крылья подрезанной мечты
– подрезанные крылья. Но всё же с крыльями жить легче. "Рождённый
ползать"
– это не для
него! Уже была убеждённость, что конструктор, знающий технологию, то есть
знающий "как делать", – лучше, чем конструктор-теоретик. Между МАИ
и МАТИ было непримиримое соперничество "чистой науки" и
"практиков". Кумиры – Туполев, Яковлев, Лавочкин – были практики,
прошедшие через мастерские, ангары, самоделки. Хотя, конечно же, не неучи.
Лучшие самолёты выкатывались всё же не из бумажных рулонов, а из мастерских,
из цехов. Туполев ещё преподавал в МАТИ… Сомнений не было. Эти студенческие пять лет тоже стоят многих рассказов. Но вернёмся
опять в 69-й год. Когда в конце вступительных экзаменов стало ясно, что он опять
недобрал полбалла до "проходного", Семён явился в комиссию с
просьбой о переэкзаменовке. Оценка была из категории спорных, и ему
разрешили. -
Желающие пересдать с "4" на "5" обычно получают
"2" – с улыбкой напутствовал один из членов приёмной комиссии. Наутро переэкзаменовка по математике. У того самого члена Гос.
Комиссии… Ответив "отлично" на билет, настырный абитуриент вынужден
был задержаться ещё почти на три часа. Экзаменатор в порядке дополнительных
вопросов предложил все вопросы, на которые не отвечали другие абитуриенты.
Правила экзаменов не ограничивали число дополнительных вопросов. Пока
обдумываешь один ответ, рядом отвечающий ошибается, и его вопрос тоже
подкладывают тебе… Похоже, экзаменатора самого охватил спортивный интерес. Завалит или
нет? Неужели всё знает? Ему нравился будущий студент и нравился этот
тренировочный "воздушный бой". В школе Семён не был фанатом математики. Сейчас, перед вратами в
авиацию он работал, как сапёр. Один неотвеченный вопрос, и с улыбочкой
поставленная "4" захлопывала опять дверь. Слышалось уже – "ну
что же Вы…", "а я предупреждал…". Через несколько человек он уже забыл о числе вопросов и времени…
Казалось, потоку нет конца. Не сорваться бы… Он уже не защищался, он уже
оспаривал у судьбы своё право быть студентом! Семён ответил на все, абсолютно на все вопросы, став ненадолго
маленькой поп-легендой на своём "потоке". Экзаменатор тоже его
запомнил, и несколько лет они приветственно раскланивались в коридоре. Путь к мечте открыт, ты принят, студент! Двери МАТИ имени К.Э. Циолковского перед ним открылись. Имя и судьба
"фантазёра" Циолковского осенили судьбу неуёмного и мечтательного
Семёна. Но занятия математикой стали вызывать аллергию. Он даже прогуливал
её. А она (математика) скоро будет очень нужна. Мечтая строить самолёты, он выбрал всё-таки факультет
приборостроения, а не самолётостроения. Самолёт велик и красив. От него не
оторвать глаз. Он несёт на борту имя своего конструктора. Но 70% его
стоимости составляет незначительная по весу его часть – его приборы, от
которых во многом зависит и его конструкция, и его полёт. И бывший школяр
выбрал целью не формы, а содержание. Может, имя его никогда и не прогремит. Но он, глядя в небо, будет
знать, что эти красивые птицы ведут и его приборы. Начиналась поэма его
мечты. Ведь
поэзия – это не только стихи, как ошибочно нас приучили считать. Поэзия – это
творчество.
Основа жизни человека. Отъезд в Москву стал слезами в материнских глазах. Ох, не вернётся
уже… Отец шумно гордился поступлением сына в институт. Но он не увидел
самолётов сына. Восьмого марта 1973 года за праздничным столом в общежитии МАТИ девчонки
прятали от своего бессменного профорга глаза. Затем вызвали в коридор и
отдали телеграмму… Отец созвал на "мамин праздник" всех друзей семьи, соседей.
Пока женщины хлопотали на кухне, он вышел покурить… И гости оказались на
поминках. Инсульт. Выжил в такой войне… Что ж ты наделал, Кузьма, как без
тебя жить Марийке и сыну… Как
мечтал я тебя прокатить На
сработанном мной самолёте! С
кем теперь мне летать, С
кем теперь мне шутить, Кто
одобрит работу в полёте? Одиночество
есть среди звёзд, Где
твоею звездой стало меньше. Не
зови теперь нас к миру грёз, Дай
Марийке побыть среди женщин… Нет больше отца… В Новомосковске, городе ударных пятилеток, много одиноких могил
героев-строителей, чьи разбросанные судьбой родные далеко и не могут их
посещать. А власти и военкомат о мёртвых защитниках и строителях города не
помнят и не заботятся. Как и о живых, впрочем… "Никто не забыт, ничто не забыто"… На Марию опустилось одиночество. Мысли об успехах и проблемах сына
заставляли её метаться по пустой квартире. Вот его вещи. Вот его книги,
модели и недостроенные самолёты. Как он там, один в чужом городе, на 30
рублей стипендии? Её собственная пенсия в 54 рубля не позволяла даже поездки
к сыну. Пенсия её (умершей в 68-м году) матери, Феодосьи Молчановой за
погибшего на войне сына была и вовсе 27 рублей. А за сына, погибшего на
стройке новой индустрии страна, посылавшая космонавтов в небо, не платила
ничего. Странно, но государство считало ответственным за обеспечение матери
– оставшихся в живых детей, а себя – нет. На 27 рублей ни Хрущёв, ни Брежнев не жил. Хотя Партии нравилось,
что Ленин не считал возможным жить много лучше, чем весь народ и отсылал свои
"пайки" детям. Но сегодняшняя Партия молчала и "вождей" не
поправляла… Мария устраивается сторожем в детский сад, чтобы покупать билеты до
Москвы, гостинцы, посылать сыну "материнскую стипендию". Чистила
дорожки детсада зимой. Знавший её жизнь и её состояние мог оценить этот
подвиг, запомнить этот взгляд живой иконы. Терпение, сострадание, добро,
помощь в любую минуту. Она привозила с собой трёхлитровые банки варенья. С сыном живут
хорошие мальчишки, и все – сладкоежки. Сын не мог отказать матери, но и жить на эти деньги не мог. От
подработок на разгрузках вагонов в Северном Речном порту Семёну приходилось
отдыхать на секции спортивной гимнастики, да на организованной в Московском
Авиационном Технологическом Институте им же самим парашютной секции. В
спортзал нельзя было прийти позаниматься как в библиотеку. А два часа
гимнастики в неделю после недели сидений на лекциях – успехов дать не могли.
Хотелось иметь хобби красивое как фотосъёмки и спортивное одновременно. Научиться бы летать… Сначала он пошёл в 1971-м на Центральный аэродром в ЦАК имени
Чкалова, в Тушино. От студгородка на Соколе до Центрального аэродрома было –
чуть потрястись в трамвае или троллейбусе. На полу в огромном зале научился
складывать парашют в ранец. Но с графиком занятий в ЦАК были какие-то
накладки. Центральный аэроклуб работал с командами и чемпионами. Пришлось перейти в 3-й аэроклуб, на Таганке, поближе к институту.
Затем сам вывесил объявление, набрал компанию студентов. И вечером в пустой
аудитории стал вести для них занятия, уже преподавая друзьям то, что прошёл в
ЦАКе и МГАКе сам. А стажироваться друзей, "свою школу" в 40
человек, привёл в 3-й МГАК к своему тренеру, к заводной и бодрой Лене
Савиных. "Если работа мешает прыгать, брось её" – весело
приговаривала она. Эту формулу он потом примерял, как индикаторную лакмусовую
бумажку, к своей работе, к свободе жить, "прыгать". После первого прыжка зимой 72-го года группа растаяла наполовину.
Кого-то из парней, застрявшего от страха в дверях АН-2, пришлось слегка
вытолкнуть. Время пролёта над аэродромом коротко. Его замешательство могло
"закинуть" остальных на лес. Первые прыжки – всегда с
"принудительным" раскрытием парашюта. Надо только сгруппироваться и
шагнуть в пространство. Лучше сразу лечь грудью на поток за крылом. Ты впервые
почувствуешь опору воздуха, которым до этого только дышал. Горизонт невероятно
раздвинется. Облачка к тебе ближе, чем искрящаяся от снега Земля и игрушечный
лес… Кто-то из прыгнувших, не признаваясь в страхе, тихо отстал, больше не
приехал… Но девчонки в группе остались все! С высоты мир так красив! И
тренирует нас такая симпатяга! Невысокая Леночка Савиных вся кипела энергией.
И конечно, к Семёну обращалась часть этих смелых девчачьих взоров. Каждый
выходной они мчались на электричке в подмосковный Чехов на прыжок. А погода,
как назло, не лётная – то оттепель, то слишком сильный ветер… В один из дней они любовались акробатикой группы сильнейших
парашютистов. Среди них была и тренер Семёна из Тушинского ЦАК. Погода
ветреная, тучи низко, затяжные прыжки максимум на 5 секунд. И вот, смотри,
смотри, мой тренер пошёл!.. Две, три, четыре, пять… Видно, как вытянулся
шлейфом основной парашют и… не раскрылся. Вот вылетел запасной… и
как-то мотнулся… не раскрылся… Вот нераскрывшийся
запасной парашют быстро собран на живот, выброшен опять… Мотнулся простыней, не
раскрылся, опять собран, опять выброшен… Все, вытянув шеи, замерли… Секунды истекли. Фигурка скрылась за крышами
домов… Все ахнули! И в самое последнее мгновение над крышей мелькнул спасительный
одуванчик парашютного купола. Машины с аэродрома рванулись в деревню. Она была жива и даже без переломов. В кабине самолёта сложенный
неоднократно за день на снегу основной парашют оттаял и за время набора
высоты смерзся. И запасной тоже. Он успел всё же "встряхнуть" её
перед ударом в сугроб, спас жизнь. Все видели прекрасный урок самообладания стройной и красивой женщины,
прыгнувшей более 2000 раз с парашютом. На следующий прыжок из группы ещё часть будущих авиаконструкторов не
пришла. Зато оставшиеся ездили уже с особым упорством… В жизни пригодится эта готовность к мобилизованному
самообладанию… Под куртку запасным парашютом и ремнями зажат фотоаппарат. Не по
инструкции. Не вырони! Зато будут снимки на память. Зимой 73-го студент Маленков переведён в группу спортсменов на
затяжные прыжки. Институт по требованию МГАК предоставил блестящую
характеристику. Зачем её требовали? От тренера таких характеристик на
подопечных не требовали. Выходит, даже спортсменом быть нельзя без
"одобрямс" "треугольника" ВУЗа! Но… нелётная погода
теплой зимы тянулась до весны 74-го и дипломная практика с её проблемами
выдернула студента из строя парашютистов. Один из преподавателей по курсу приборов на каждой лекции имел
привычку писать на доске длинный список книг, рекомендовал к экзаменам брать
5-7 однотипных книг, найти разницу в позиции авторов, поставить преподавателя в тупик вопросом
или новой информацией. Это гарантировало хорошую оценку и особый взгляд
на изучаемую технику. Ведь через три года в авиации всё обновляется. Выученное за 5 лет –
стареет. А давно написанные книги – только азы и схема поиска новых знаний. Учитесь читать, учитесь
искать. Учитесь. Не нужно учить выученное мной. Ищите новое. Ищите всю жизнь.
Конструктор – всегда на острие нового и изобретений. Он приносил на экзамен большой чемодан книг. Тяни билет. Если не
знаешь, выбери из чемодана книгу. Если это читал, быстро найдёшь – где. Жизнь заставит
– выучишь.
Если научился находить и читать. Этот вызов могли принять не многие студенты. А то бы в библиотеке
разобрали бы все книги. Семён принял. И даже увлёкся. Но так думал и учил на кафедре приборов только один. Другие
преподаватели за эти фокусы (позагонять преподавателя в тупик) оставляли без
30 рублей и без того смешной стипендии. Странное стимулирование. И опять не
очень способствующая учёбе и посещаемости разгрузка вагонов или… Или собирай
бутылки. Унизительно, но "производительно". "Благо",
пьянство процветало, хватало и на еду, и на театр, и на любимое фотодело. Он
оставался жилистым и подвижным. Но друзья множества его проблем и увлечений не замечали, так как,
казалось, Семён всегда был среди них, успевая везде, во всём. А успевали и в
театр, и на абонемент в "Иллюзион", в "Таганку" и в
"Современник"… В секцию гимнастики, в секцию борьбы, в аэроклуб, и
на заседания студкома общежития, и на фотоэтюды, и побегать на лыжах, и в
студенческое научное общество, и на танцы… Да, ещё успевал и на лекции, на "лабораторки", на
"курсовые", на зачёты, на экзамены… Ещё одной из непреодолённых пока преград Высшей школы были лекции,
вернее, конспекты лекций. Основная обязанность студента – "учиться,
учиться и учиться".
То есть, как
интерпретировал деканат, – ходить и ходить на лекции. У нестандартного
студента и тут было своё мнение. Семён считал, что отказ от механического конспектирования или скорописи под
диктовку освобождает от страха "не успеть записать", освобождает
время на осмысление, анализ, дискуссию. Материалы лекции, как “оперативный
учебник”, адаптированный к данному ВУЗу, к данной специальности, должны быть заранее
размножены, и до лекции - изучены дома. Трата времени на диктовку и
конспектирование должны быть отменены, как отменены перьевые ручки в школе. А в
аудитории должен идти только беглый обзор, акцентированное обсуждение сложных
мест, анализирующая информация. Тогда на лекцию студент будет рваться, т.к.
её учебником не заменишь. Рука, не успевающая записать услышанное, становится не
источником "механической памяти", а источником отрицательных эмоций. Если нельзя записать
всё, то через слово и через фразу – испорченный вариант учебника. Зачем? Лектор
производит десятки испорченных учебников в день, вместо того, чтобы сделать и
распространить один качественный. И… Если в лекции столько "воды", что её
можно сокращать, то "убрать воду" – тоже долг лектора. Это была бы новая форма очного образования, более эффективная,
полезная и для заочников. Но… "Стороны остались при своих мнениях". Лекции, которые просто диктовались, прилежные и добрые однокурсницы
писали своему профоргу под копирку. Половина лекций в тетрадях Семёна
написаны под копирку Олей Чивилёвой и Надей Синяковой и вшиты – конспекты
требовали предъявлять на экзамене и зачёте. Без тетради могли выгнать, не
спросив о знаниях. Вот дурь-то! Благо, почерки не сравнивали. Входили в моду
у прогульщиков более дорогие тетради "на пружинках" и в
обложке-скоросшивателе. Можно менять страницы и обложки. Рослая, как
гренадёр, и строгая староста группы Таня Тарасова, рискуя быть пойманной при
контроле, не отмечала в журнале его "прогулы". Ваш труд не пропал,
девчата. Спасибо! А деканат Семёна "в воспитательных целях" несколько раз
оставил "за прогулы" без стипендии. Ведь администратору нужна не
Идея, и даже не результат, а "дисциплина"! Отличные оценки
прогульщика "не убеждали" деканат в правильности выбранной им техники
самообразования. Как можно было не видеть результат? Боялись дать "дурной и
заразительный пример"? Но Семёна копировать было невозможно! А был и
лучше "экземпляр" – Аркадий Сержантов, с кафедры радистов. Они
несколько лет жили в одной комнате. Аркадий вообще не писал конспектов, не
имел "четвёрок", был круглый "ленинский стипендиат". Сейчас курс лекций и печатать не надо. Скопируй на дискету, читай и
слушай. Не хотят дать тексты? Запиши на диктофон лекцию и дай
"передрать" хоть всему институту. А тогда диктофон бедному студенту
был недоступной мечтой. Компьютер – тем более. Сказанные тогда правильные,
наверное, идеи – опять опережали своё время. Сейчас эти мысли уже можно отредактировать. Основные курсы (учебники,
труды, диссертации) отсканировать в гипертекстовом формате на CD, дать меню
выборки. Хочешь курс утверждённый МинВУЗом? Щёлкни "мышь" на меню
"МинВУЗовский курс". Хочешь курс, рекомендованный родным ВУЗом или
кафедрой, – жми мышь! К курсу добавятся выборки из других трудов и сократятся
ненужные тексты. Хочешь знать разницу курсов, критерии выборки, рекомендации?
Только щёлкни мышью! Всё в одном CD, не надо конспектов.
"Списанные" модели ЭВМ, например – 286\386, можно собрать, если не
ленив, любому. Дозрел преподаватель – дополнительный материал списали на
дискету, посмотрели перед лекцией и к экзамену. Выпускник должен иметь
возможность получить на своей кафедре (в библиотеке) CD с обновлёнными
курсами по предмету, с обновлёнными сборниками научных трудов и аналитики, с
обновлёнными сборниками патентов по профилям работы и темам. Некому это сделать? Поручите научному кружку студентов, дайте такое задание на курсовые проекты
по вычислительной технике! Студенческий муравейник по крохам быстро сделает
неподъёмное дело. Только после этого можно давать нашим Высшим Школам честь называться
ВУЗ, Институт, Университет, Академия. Кстати, эти названия обязательно должны
иметь статус "качества преподавания" и "скорости
отслеживания изменений в преподаваемых науках". Хорошие мысли. Почему их автор не кандидат наук и не доцент? Он стал
инвалидом, но не на голову. Есть система защиты по признанию трудов и идей,
без официальных аспирантур и диссертаций. Может, МинВУЗу или конкретному ВУЗу
по силам внедрить эти идеи, сделать эти оценки, оформить признание автора? Лекции по "станкам и инструментам" читались, кажется, ещё
на 2 курсе, в 70-м году. Маленков попросил преподавателя "позволить ему
пропускать". Станочник всё-таки. Скучно слушать известное. Обиженный
преподаватель обещал "не выше двойки" на экзамене ему персонально.
Кого больше это обидело? Конечно, Семён эту элементарщину и прогулял, и сдал экзамен на
"отлично". Непросто получать "отлично", когда везде
"лезешь на рожон". Но нерациональность и рутинность
"обязаловки" конспектирования лекций всемерно и настойчиво он пытался
реформировать, переписываясь с МинВУЗом. Может, там прислушаются сейчас? Автор идей не хочет быть униженным "фантазёром" при жизни,
как Циолковский, чтобы иметь памятник и медаль "имени его" потом.
Уверен, что внедрить многие идеи легко и сейчас. Ищу единомышленников и спонсоров внедрения. Ау! Из двух студенческих стройотрядов Семён привёз профессии бетонщика и
штукатура, землекопа и кровельщика… Удостоверения давали после экзамена и с
техталоном. Нарушил качество или технику безопасности – отберут. Сдавай
экзамен заново. А "развлекаться" было некогда. В первом его
стройотряде 70-го года в дальневосточной бухте Преображения за одно лето 60
студентов выполнили пятилетний план строительства в районе. (!) Бетонная дорога,
очистные сооружения посёлка и судоремонтного завода, линия канализации,
фундаменты сейсмоустойчивых домов, ремонт цилиндрообразной кровли на крыше
цеха на судоремонтном заводе, ремонты на телецентре, долбление в монолитных
скалах площадок под опоры ЛЭП… Было, что вспомнить. Он поработал на всех объектах. Объекты брали
штурмом сразу нескольких бригад. Бетонщики. Широченная совковая лопата (которую один
"врубал" в бетон, а другие за концы каната дергали, как стрелу
тетивой) - летала так, что самосвалы только успевали разгрузиться, а куча уже
становилась бетонной дорогой. Там, где нужен бульдозер, хватит и нашей
бригады, — шутили они. За это техталон не отбирали. А совковую лопату ласково
прозвали "сачковой". Затем по дороге "утюжили"
"виброрейкой" – огромным швеллером во всю ширину дороги, на котором
трепетал электродвигатель с грузами-эксцентриками на валу. Дорога становилась
ровной и глянцевой. На бетонном узле такой темп могли выдержать тоже только
стройотрядовцы. Они "гнали" марочный бетон и на дорогу, и на шахты
очистных сооружений, и на фундаменты домов. Ночь давала условную передышку.
Если бы ВУЗ поставлял не только их руки и спины, а и головы, то за зиму на
курсовых проектах они бы спроектировали и бункер-дозатор на бетономешалку и
много другого. И судоремонтный завод бы их сделал. А служили бы они району
ещё 10 лет. Но такой связи ВУЗов, заводов и власти – не было. А землекопы? Это не канавки под кустарник. Траншеи канализации
посёлка в скалистом береговом грунте вели по нивелиру, укладка труб на
"подушки"… А профессорами профессий студенты становились под
"натаскиванием" людей "бывалых" быстро. Учиться – их
профессия! Бедой и землекопов, и бетонщиков, и каменщиков, и штукатуров, и
кровельщиков были проливные тропические дожди. Через каждые два дня на
третий. Сделанную работу надо было укрыть. Котлованы и траншеи можно
"обваловать", но закрыть целиком невозможно. После ливня – жара,
парная. А ведь "вкалывать" в жару – не загорать! А в эту погоду лить шипящий горячий битум под лист рубероида на
цилиндрическом склоне, на котором быстро катится один из вас, приглаживая
лист к крыше? Польёшь медленно и мало – лист приклеишь с
"пузырями". Польёшь "щедрее" – обваришь друга. Одной
верёвкой надо удержать раскатывающего перед собой лист рубероида, другой –
льющего почти метровой ширины битумную дорожку под него. Электролебёдкой
"Пионер" с поворотной стрелой только успевали затягивать шкварчащий
битум на крышу. О пропановой горелке с газовым баллоном для прогрева и
герметизации швов и разговора не могло быть. Их тогда на стройках не было, а
знали о них только "умельцы". Обычной "паяльной лампы" и
то бы не дали… Кто поручится за студентов, если, не дай бог,
"рванёт" по оплошности. И "просто ожоги" не нужны. Риск
от ведра с битумом и так велик. Так что обходиться надо было только ловкостью
рук. Покройте рубероидом цилиндрическую крышу, и с уважением возьмёте в руки
удостоверение кровельщика. Многоэтажный короб очистных сооружений насыпали, утрамбовывали и
наращивали почти одновременно, бегая с огромными носилками по мягким
(незастывшим) узким стенам, переплетённым опалубкой. Нельзя было шагать в
“такт”. Ломались настилы перекидных мостиков и ручки носилок. Никто не думал о позвоночниках. В стройотряд отбирали с пристрастием,
кого поздоровее. Отбирали скорее бригадиры, а не врачи. Там балласт не нужен.
А по прибытии "врачебной приёмки" уже не было. Пятилетний план за одно
лето? Запросто! И за того парня! И вся жизнь впереди! Эй, приватизаторы! Не забудьте создателей своего имущества,
назначьте им дивиденды. Они ведь были не только строителями, но и
совладельцами построенного. И, помнится, никакому Чубайсу, или
Ельцину, и даже Верховному Совету – своё имущество мы не передавали. Вы нас
попросту обокрали, "кинули". Верните нам нашу
собственность и доходы от неё! А ночью над берегом океана у костра под гитару распевали студенты
песни. Океан не слыхал таких песен. А в Москве не видали таких звёзд и такой
Великой Воды. Стройотрядовский оркестр электрогитаристов давал концерты и на
местных танцах. Когда спали эти двужильные романтики? Ночью шли на рыбалку, собирали раковины и морских звёзд. Однажды
ночью рыбачки "схлопотали" залп по лодке с катера пограничников.
Остались целы. И рады были этому, и за "мазил" - пограничников было
обидно… В стеклянной банке у кухни жил маленький осьминог. Съели полкита, который
достался с траулера, зашедшего в бухту в шторм. Мясо и картошка в приморье
были большим дефицитом. Поэтому награда лучшему бетонщику – обгрызть при всех
коровий таз! И смешно, и сытно. А местные приходили посмотреть на "заводных" москвичей,
работавших по 14 часов, даже под прожекторами. У местной "шпаны" и
"бичей" был уговор – на москвичей "не задираться". За невиданный
труд тогда в стране даже они уважали. Сейчас за труд не уважают даже в Москве. Призывая то трудом
героически напрячься, то голодом подтянуть ремни, власть по году не платит
зарплату и строит себе особняки и офисы, министры демонстрируют дивиденды на
счетах, лишив зарплат и сбережений на счетах всю страну… И канючат: – Ну не
прячьте от нас деньги дома, они нам очень нужны… Мошенники… Подлецы. И… не подсудны? !?! Заработанного в стройотряде, правда, хватило только на свитер, да на
банкет в ресторане "Арбат" по случаю возвращения. Всё ушло на
вычеты за инструмент, "прогулку" самолётом к Тихому Океану и обратно,
на пароход от Находки до бухты Преображенье, на прощальную прогулку по океану
на барже по случаю отъезда… Невысокая цена пятилетнего плана района… Потому-то, наверное, и не
делали его без студентов. А и то сказать, – что это за план на пять лет, если орава
студентов его за одно лето раскидала? Чем это тут они с серьёзными лицами занимаются? Зато врезался в память прозрачный и красивый океан, Тихий и Великий,
его скалистый берег, кудрявые сопки. Запомнился полёт на огромном и
серебристом ТУ-114, красота облаков, все времена суток за один полёт, могучая
связка ревущих пропеллеров напротив его кресла, взмахивающие "на
ямах" длинные крылья. Он летел первый раз в жизни. Мама приехала провожать и, не удержавшись, с тревогой спросила: – Одно дело строить, сынок, другое – лететь. Страшно. Может… – Ну, что ты, родная, такая гвардия летит! Какие страхи! Песни стройотряда звучали на весь могучий лайнер все 8 часов полёта.
А на обратном пути – ещё дружнее! Легко и с азартом Семён учился всему. К сорока годам он легко
"скопил" сорок профессий… Не у многих такой багаж.
"Нормальные" спрашивали: – А зачем всё это? Жить можно и без этого. Ну, разве без всего этого, это – жизнь? Тихо едешь, дальше будешь –
только от того места, куда едешь… Болезнь суставов разыгралась вовсю в 83-м, а в 93-м заперла его дома
со 2-й группой инвалидности без права работать. Теперь о нём знают только те,
что ходят к нему. Его Фонду подарили в
“РЕЛКОМе” интернетовский адрес. Но на оплату сеансов связи денег нет. И нет спонсора. Школьное увлечение фотографией превратилось в коллекцию цветных
слайдов… Спустя 10 лет после окончания ВУЗа он сделает свою гордость –
самодельный стереофотоаппарат, из отпусков будет привозить никому недоступные
микро-чудеса – стереоснимки… Право же, он мог бы сделать выставку не хуже
японского премьера Хосимото. Ему бы цифровую кинокамеру и плату видеообработки для ЭВМ…
Такого бы ему друга по хобби, как "друг Рю"… А "реформы"
и цены выбили из рук даже это хобби. Вот такая "дон-кихотствующая" неуёмная Белая Ворона… Такие
неоднозначные итоги… Воспоминания мечутся по годам. Это давнее прошлое. А Это – потом. Вернёмся ещё раз назад. Вот сейчас на
пороге ВУЗа мы видим уже более знакомого нам Семёна. |
. К продолжению повести
\ к
оглавлению повести
ã Фонд гражданских
инициатив, МО МОИП, 2000-2012 \\
ã
Маленков С.К.,
член международного Союза славянских журналистов
ã Гражданская
инициатива Ò, е-журнал МО МОИП,
1998-2012
Здесь Вы можете выбрать код
наших банеров и текстовых ссылок из расширенного списка
и поставить его на Ваш сайт (тут - автообмен ссылками)
|
|
|
|
|
Обновление:
01-01-2012fog